В марте 1968–1969-х годов Польшу вынужденно покинули около пятнадцати тысяч евреев и польских граждан еврейского происхождения. Среди них было порядка пятисот научных сотрудников, около тысячи студентов, а также журналисты, кинематографисты, писатели и актеры. Зачастую это были люди, появившиеся на свет уже после войны, для которых Польша была родной страной детства, а Щецин, Варшава или Вроцлав — единственными известными городами.
В варшавской галерее Kordegarda в честь пятидесятой годовщины событий Марта ’68 проходит выставка «Семейный альбом. Фотографии, которые евреи взяли с собой». Идею экспозиции предложил Лешек Лео Кантор, деятель еврейской общины. Он попросил других «мартовских эмигрантов» передать фотографии, важные для понимания того трагического периода. Снимки запечатлели жизнь евреев в 1946–1969-е годы. Кантор говорил:
«Покидая Польшу, люди брали с собой ковры, хрусталь, старый велосипед — нового было нельзя. И фотографии».
После войны
Эта фотография — одна из самых символичных на выставке. По всей видимости, она была сделана во время урока географии или истории. Девочка заучивает новые, послевоенные границы Польши и авторучкой указывает на окрестности Гданьска.
Спустя год после окончания войны Варшава все еще в руинах. Фигуры на снимке можно распознать, но, кажется, не все в этой группе позируют. Дистанция фотографа к героям вызывает ощущение, что фотография говорит в первую очередь о пространстве. Выбирая именно этот снимок, один из эмигрантов будто бы говорит: «Варшава была моим городом».
Родня
В сопроводительном тексте Агнешка Бебловская-Беднаркевич пишет о роли фотографии в процессе воссоединения разорванной социальной ткани и цитирует Сьюзен Сонтаг, которая писала о «рассеявшейся родне», судьбы которой может символически свести воедино совместная фотография.
На снимке мы видим именно таких родных. Детей, первые годы жизни которых пришлись на послевоенное время, фотограф запечатлел в день начала школьных занятий. На заднем плане — руины Старого Города.
На фотографии, похоже, студенты. Мужчина справа, судя по всему, лидер группы — он сидит уверенно, в расстегнутой рубахе, смело обнимает девушку и что-то читает, что для пишущего на машинке явно очень важно. Стих, манифест, заявление?
Продолжение штетла
Много фотографий из представленных на выставке было сделано в Нижней Силезии, где после войны непродолжительное время жило почти сто тысяч евреев. Артур Гофман, председатель Общественно-культурного общества евреев в Польше, вспоминал:
«Это было продолжение штетла. Вплоть до 70-х годов на улицах моего родного Валбжиха говорили на идише. Много евреев жило также в Дзержонёве, Клодзко, Згожельце, Свиднице и Легнице».
Кроме важных событий на фотографиях мы можем увидеть и зарисовки из будничной жизни — горожане, плывущие по Висле, в основном женщины и дети. На заднем плане Силезско-Домбровский мост, одна из первых послевоенных построек в польской столице.
Частное, публичное
Партии в шашки сопутствовало чтение газеты «Трибуна люду», на передовице которой — IX Пленум ЦК Польской объединенной рабочей партии.
На заседавшем в мае 1957 года съезде первый секретарь Владислав Гомулка выступил против так называемых ревизионистов — партийных деятелей, поддержавших процессы либерализации, инициированные октябрем 1956 года. Результатом съезда стала «верификационная операция» в партийных рядах, что привело к исключению более 15 % ее членов и укреплению позиций первого секретаря. Символическим концом «гомулковской оттепели» стало решение о закрытии журнала реформаторов «Po prostu», принятое 2 октября 1957 года.
Для первого послевоенного поколения посещение мемориала Аушвиц было связано с крайне сильными эмоциями. Фотография запечатлела их за воротами, неподалеку от лагерных построек. Девушка с фотоаппаратом — единственная, кто не опустил взгляд.
Не-места
Ида Каминская, одна из самых популярных актрис в истории еврейского театра, первая актриса из стран социалистического лагеря, номинировавшаяся на премию «Оскар» за роль продавщицы Розалии Лаутманн в чехословацком фильме «Магазин на площади» (1965) в постановке словака Яна Кадара и чеха Элмара Клоса.
Каминская эмигрировала в Нью-Йорк, где безуспешно пыталась организовать Yiddish Theater. В 1975 году она прибыла в Варшаву на пятидесятую годовщину смерти матери — актрисы Эстер-Рохл Каминской. Вопрос ее визы решался на самых партийных верхах. В итоге из-за опасений скандала ей позволили приехать.
Анна Фрайлих родилась в Киргизии в семье львовских евреев, которых депортировали из Львова в 1941 году. В 1946 году семья вернулась в Польшу. Молодость Фрайлих провела в Щецине. В результате антисемитской кампании вместе с мужем и маленьким сыном эмигрировала в Рим, а затем в Нью-Йорк. Работала преподавателем польского языка и журналисткой. Издала 12 сборников поэзии. С 1982 года читает курс польской литературы на факультете славистики Колумбийского университета в Нью-Йорке.
В одном из интервью она говорила:
«Этот момент упорно возвращается ко мне, принося целый ряд вопросов. Где находится дом? Почему люди с одной улицы небольшого городка рассеяны по разным континентам? У кого есть право определять чье-то место?»
Источники: nck.pl, dzieje.pl, culture.pl