Когда была нарисована первая Полония и какова история ее появления? Может ли Полония быть мужчиной? Почему Полония так отличается от остальных национальных аллегорий? Почему некоторые Полонии напоминают Деву Марию? И почему Полонию изображают распятой на кресте? Читайте и узнаете…
Первая Полония
Самое раннее дошедшее до нас изображение Полонии мы находим в сборнике эпиграмм под названием «Зверинец» (1562) польского писателя эпохи Возрождения Миколая Рея. На одной из иллюстраций Польша изображена в виде матери, оплакивающей свою тяжелую долю. Скорбящая мать символизировала Речь Посполитую, раздираемую частными интересами. Как и некоторые другие Полонии того времени, этот образ взят из литературного источника, а именно из «Хроник Галла Анонима»: в одной из глав Польша представлена в виде матери, скорбящей после смерти своего сына, короля Болеслава I Храброго.
В раннее Новое время аллегорические изображения Польши наряду с изображением белого орла и портретами королей и князей наиболее эффективно воплощали концепцию польского государства. Именно с такой функциональной нагрузкой образ Полонии появляется на первых страницах нескольких книг, в частности, труда Симона Старовольского 1632 года «Полония», написанном с целью развенчать распространенные в то время мифы о Польше. Польша-Полония держит в руке шляпу (символ свободы), а на заднем плане стоят представители польской шляхты (правопреемники лучезарной свободы). В другом сочинении «Orbis Polonus» Симона Окольского (1642) имеется изображение правящей Полонии, перед ней лежат королевские регалии, ее окружают представители знати, а над ее головой парит польский белый орел.
Quincunx Polonia
Эмблематическим изображением польского государства раннего Нового времени стала все же другая Полония, а именно Полония с первой страницы сочинения Станислава Ожеховского «Quincunx, или Образец Короны Польской». Этот политический трактат, опубликованный в Кракове в 1564 году и написанный в форме диалога между протестантом, католиком и самим Ожеховским, выражал теократическое видение идеального государства. Как и изображение, помещенное на первую страницу.
На нем персонификация Польши стоит на плечах папы (Пия IV) и короля (Сигизмунда II Августа). По мнению Ожеховского, который сам был священником, именно католицизм лежал в основе польского государства, а следовательно, польское королевство зиждилось на нерасторжимой связи между церковью и государством. Еще один рисунок из той же книги, представляющий фигуру квинкунс, проясняет концепцию государства Ожеховского: четыре угла квадрата образуют алтарь, вера, король и понтифик, а над ними возносится Церковь.
По мнению одного ученого, в этой персонификации, отсылающей к иконографии Церкви и Богоматери, отразилась вера Ожеховского в то, что польское королевство заключено в мистическом Теле Христовом. Тем не менее Полония, выражавшая понимание нации как жертвы и «сакрализировавшая» образ Польши, появилась лишь в XIX веке.
Не только женщина… На сцену выходит Полонус
Тем не менее, на протяжении этого периода Польша принимала и другие аллегорические формы помимо белокурой девы. Традиционными символами польского государства в поэзии и живописи служили сад, собор и прекрасное величественное здание (ср. росписи плафонов в голландском кабинете Виляновского дворца).
Кроме того, еще одним популярным для исторических хроник и аллегорических композиций способом изображения Польши были портреты королей и князей. Они символизировали верховную власть во главе с королем как воплощением самого государства и заодно прославяли правящую династию.
Особняком стоит серия гравюр Пауля Иоганна Деккера из книги «Laconicum Europae Speculum» (1737). В книге приводятся аллегорические изображения десяти европейских наций, представленных восседающими на троне монархами, а также персонификациями, символами и афоризмами, характеризующими каждую нацию. Ученые заметили, что у Полонуса лицо польского короля Августа II из саксонской династии. Обратите внимание на национальные гербы (польский орел и литовская «Погоня») над королевским балдахином, восточные «польские» одежды и прически знати и анималистический символ Польши — медведя.
Вообще-то традиция изображать польское государство в виде правящего монарха пользовалась популярностью все время существования Речи Посполитой. В конце XVIII века образ последнего польского короля Станислава II Августа Понятовского стал символом запутанной иконографии эпохи разделов.
Полония варварская
Вернемся к женским персонификациям Польши. Одно из самых любопытных аллегорических изображений страны находится во втором томе «Voyage en Siberie» (1768) французского астронома и путешественника Жана Шаппа д'Отроша. В этой книге, преимущественно посвященной этнографическим описаниям России, имеется интересный рисунок Жана Батиста Тийяра (по рисунку Жана Батиста Лепренса), название которого «La France et L’Empire, la Pologne et la Russie» [«Франция и империя, Польша и Русь»] сбивает с толку читателей и нуждается в пояснении.
Во-первых, под «империей» подразумевается Россия (вторая фигура слева), а третья фигура, одетая в нечто, напоминающее шкуру медведя и с бердышем в руке, — это Польша. Юноша, сидящий у ее ног, — Красная, или Червонная Русь. Расположение фигур на картине с точки зрения географии довольно странное. Изображение России и Франции в виде двух изысканных «цивилизованных» дам, безусловно, в большей степени говорит нам об идеологических и политических взглядах автора, нежели о реальном положении дел, тем более что автор оригинального рисунка, Лепренс, в Польше никогда не бывал. Напрашивается мысль, что рисуя Польшу в виде дикарки, Лепренс опирался на ранние изображения мифической Сарматии…
Могила Польши
Разделы Польши, осуществленные Пруссией, Россией и Австрией в конце XVIII века, значительно изменили традиции изображения Полонии в национальной польской иконографии. В результате разделов как сама страна, так и слово «Польша» на сто с лишним лет исчезли с карты Европы. В искусстве это беспрецедентное политическое событие породило новые типы символического изображения. Один из самых популярных получил название «Могила отечества».
Первой картиной, в которой проявился этот мотив, считается «Костюшко спасает Польшу от могилы» Михала Стаховича. На картине, аллегорически повествующей о восстании Костюшко, мы видим, как закованную в кандалы Полонию ведут к могиле несколько мужчин, которых следует трактовать как изменников родины (Тарговицкая конфедерация). Человек в центре пытается предотвратить преждевременные похороны — это Тадеуш Костюшко. Как известно, его усилия оказались тщетны. На постаменте слева виднеется латинская надпись «Exoriare aliquis nostris de ossibus ultor», что можно перевести как «Восстань из моих мертвых костей, мститель». Поляки еще очень долго горели жаждой мщения за родину.
На протяжении всего последующего столетия изображение Польши в виде могилы, гробницы или женщины, похороненной заживо, встречалось повсеместно: на картинах, в газетных иллюстрациях, на сатирических политических картах и даже аллегорических рисунках на визитных карточках (см. карточку графа Бжостовского в фотогалерее ниже).